Теракт в День конституции в Таджикистане стал первым терактом после смерти экс-лидера ИГИЛ Абубакра Аль-Багдади, который, эта организация, взяла на себя, передает Азия-Плюс.
Таджикский политолог Парвиз Муллоджанов рассказал в интервью «АП», что ещё странам Центральной Азии ждать от «Исламского государства» (группировка, запрещенная в Таджикистане).
— «ИГ» взял на себя организацию теракта в Дангаре и бунт в двух тюрьмах – Худжанде и Вахдате. Можно ли говорить о том, что «Исламское государство» уже пустило свои корни в Таджикистане?
— Мы (эксперты, — ред.) не можем располагать полной информацией, потому что мы не имеем доступа к ней в той мере, в которой имеют правоохранительные органы. Большинство экспертов полагает, что у ИГИЛ сегодня, есть достаточно разветвлённые ячейки и группы своих сторонников по всему постсоветскому пространству, прежде всего, в мусульманских регионах: на Северном Кавказе, например, где открыта значительная часть подразделений бывшего Имамата Кавказ, которые принесли ИГИЛ присягу.
У них есть достаточно разветвленные ячейки в Москве, и Санкт-Петербурге. Мы знаем, что те наши таджики, которые были рекрутированы в ИГИЛ, часто общались с ними.
Другое дело, что сегодня специфика ИГИЛ заключается в организации не столько хорошо структурированных подпольных ячеек и филиалов, сколько в создании различных групп сетевых сторонников. Эти группы организационно не являются частью ИГИЛ, но разделяют её идеи, и находятся под влиянием её пропагандистов, и так называемых «сетевых менеджеров».
Такой подход позволяет ИГИЛ охватить как можно более широкую аудиторию. В отличие от традиционной структуры подпольных ячеек и филиалов. Такую более аморфную сеть идеологических сторонников, гораздо труднее отследить. Это такая группа идеологических сторонников, которые не состоят формально в структурах ИГИЛ, но разделяют экстремистскую идеологию, общаются через интернет, получают какие-то общие инструкции, и действуют. Они могут самостоятельно планировать акции на местах.
— Насколько можно верить заявлениям ИГИЛ, когда оно берёт на себя ответственность по тем или иным терактам, которые происходили в Таджикистане?
— ИГИЛ часто берет на себя, всё что можно – это часть её стратегии и PR-компании. И все радикальные организации поступают также. То есть, им не всегда можно верить. Но, как я уже говорил, у ИГИЛ поменялся подход к ведению джихада. Сегодня они дают общие инструкции людям, которые разделяют их идеи, и готовы действовать самостоятельно.
Например, руководство ИГИЛ через интернет, призывают своих сторонников вести джихад всеми доступными средствами: берите нож, выходите на улицы, убивайте христиан, плохих мусульман, мунафиков, табутов и т.д. Делайте «джихад» на месте, как вы хотите и можете. Просто убивайте, действуйте, взрывайте. Для такого теракта ничего не нужно, часто даже никакой специальной подготовки. Все это трудно отследить. И, несмотря на то, что с организационной точки зрения теракт не может быть с ними не связан, ИГИЛ может взять ответственность за тех людей, которым они дали общие указания.
То же самое, если говорить о теракте в Дангаре, когда было совершено нападение на туристов. Есть видео, на котором молодые люди приносят байят (присяга). Но вполне возможно, что они сами выбрали цель, и определили порядок своих действий, следуя общим инструкциям.
Немало случаев, когда люди, которые идут на теракты, предварительно записывают видео, где говорят о связях с ИГИЛ. Но чаще, все же они разделяют идеи Халифата, но организационно их никто не готовит.
— Похоже ли нападение в районе Рудаки на след ИГИЛ? Они признали свою причастность, кстати.
— Инцидент похож именно своей бессмысленностью и жестокостью – это отличительная черта джихадистов, и особенно ИГИЛ. Но, в то же время, официальная точка зрения имеет столько противоречий, и так плохо сформулирована, что там очень много неясностей.
— Не считаете ли вы, что таджикские власти, скрывая или давая не полную информацию по терактам (во всех случаях так было) общественности, еще более нагнетают обстановку, создают атмосферу недоверия?
— Неполная информация ведёт к появлению различных альтернативных версий, что не в интересах правительства. В таких случаях, чем подробнее информация, тем лучше для официальной версии.
— Что преследует ИГИЛ в Таджикистане?
— Основная цель ИГИЛ — образование «исламского халифата», который фактически должен объединять все страны с мусульманским населением, а в будущем это создание глобального халифата, который бы доминировал во всем мире.
Идут не за деньгами, а за статусом?
— Когда Таджикистан, власти, общество и все мы упустили момент, что наши граждане — последователи «Исламского государства» начали доверять ИГИЛ больше, чем светской власти?
— В начале 2000 годов в регионе получили распространение салафитские группировки. Они начали организовываться, и фактически без противодействия распространять свои идеи. Уже тогда был заложен идеологический фундамент, потому что вся разница между «мирными» и «такфиритскими» салафитами заключается в стратегии и тактике. Основа идеологии одна и та же – просто одни говорят, что сейчас не время применять насилие, а другие не хотят ждать. То же самое различие и в отношении дозволенного уровня, и масштабов насилия.
Идеологи ИГИЛ считают, что насилие в отношении политических противников, и просто людей, которые не разделяют их взглядов, не должно ограничиваться. Другие организации джихадистов считают, что какие-то ограничение поначалу надо делать, иначе это отпугнет от них потенциальных сторонников среди простых мусульман.
Но и те, и другие отрицают современное общество, и всё что создано человечеством после седьмого века: демократические институты, выборы, права народов, тех же таджиков, на национальное государство, современное образование, искусство и т.д.; музыка и танцы отрицаются априори. То есть, это фактически идеология отрицания.
С того времени, когда мы допустили, чтобы такая идеологическая база была создана, мы запустили сам механизм идеологической радикализации.
Проблема в том, что сегодня элементы этой идеологии, проникают в таджикское общество под видом ханафизма. Люди, которые это пропагандируют, часто отказываются называть себя салафитами. Они называют себя истинными мусульманами. Но интерпретация Корана, и сунны противоречат той интерпретации, которая принята в рамках умеренного, традиционного ханафитского мазхаба. Даже те люди, которые отрицают насилие, но разделяют салафитские идеи, являются социальной базой для джихадистов в будущем.
Сама пропаганда ИГИЛ заключается в том, чтобы изолировать человека от общества: все люди вокруг, которые не разделяют твои идеи они — кафиры, общество неверных и прочее. Это подход всех тоталитарных религиозных сект. Свидетели Иеговы идут по такому же принципу, заверив людей в том, что главное не родители, друзья, нация, община. Самое главное – это твое общение с Богом.
Но, это означает и то, что в обществе существуют серьезные проблемы. Люди не могут реализовать себя, нет вертикальных лифтов, они не могут работать, противостоять коррупции и беспределу. В таких условиях, религиозные пропагандисты получают больше возможностей для реализации своих идей.
— В чём всё-таки основная причина, почему наши граждане становятся членами этой террористической организации? Недавно в интервью «АП» востоковед Александр Князев сказал, что на первом месте стоят всё же деньги, но никак не идеология или что-то ещё. Вы согласны?
— Есть много причин, из-за которой люди присоединяются к террористским организациям. В Таджикистане нет ничего такого, что нет в других странах. Факторы очень схожие: отсутствие социальных лифтов, социальная не справедливость, большой разрыв между бедными и богатыми, недостатки, которые существуют в обществе, и которые способствуют социальной радикализации населения.
Вдобавок, сегодня — это внешнее влияние, в виде идеологического посыла, пропаганды, которая распространяется через интернет, группировки, и ячейки на местах.
Нельзя сказать, что люди идут в ИГИЛ из чисто финансовой заинтересованности. Для многих — это просто возможность самореализации, улучшения своего социального статуса. То есть, сама пропаганда джихадистских организаций заключается в том, что они предлагают своим сторонникам новые возможности: улучшить социальный статус, вырваться из своей социальной ниши, получить новые возможности.
В своих видео, которые распространяли таджикские джихадисты из Сирии, показывалось, как они ездили по какому-то городу, показывали какие-то строящиеся дома. На самом деле, эти дома строятся со времен Хафиза Асада (экс-президента Сирии). Но джихадисты во время своих пропагандистских видео заверяли потенциальных мухаджиров, что когда те приедут, то «Исламское государство» сразу даст по 2-3 квартиры, где они смогут жить.
Показывали развалины заводов, и говорили, что вот строятся заводы, где приезжие мусульмане могут получить работу. Также, акценты ставятся на том, что на территории Халифата якобы нет коррупции, и всё организовано во времена Пророка.
Такая пропаганда действует на людей, которые чувствуют себя запертыми в своей социальной нише, чувствуют, что из-за коррупции и регионализма, из-за каких-то других препятствий, они не смогут получить у себя на родине хорошую работу, обеспечить хорошее образование своим детям. Это дополнительный стимул, который подталкивает их к джихадистам.
Ненависть и отрицание
Вы лично сталкивались с гражданами Таджикистана, которые бы поддерживали в той или иной степени их взгляды? Кто эти люди (по образованию, социальному положению)?
— Любой гражданин Таджикистана может встретиться с такими людьми – их достаточно много. Далеко не все они могут считаться салафитами, но какая-то часть населения находится под влиянием этих идей – вернее некоторых элементов этой идеологии, которая распространяется сегодня через онлайн и Интернет ресурсы.
Есть критерии, по которым можно определить, находится ли тот или иной человек под влиянием идеологии. Это идеология отрицания. Он отрицает все, что было после седьмого века, отрицает всю доисламскую культуру.
Это элементы идеологии, которые соблюдают салафиты и джихадисты: ненависть к шиитам, ненависть к суфиям, другим мусульманам, которые приемлют более широкое толкование Корана.
Есть ненависть к интеллигенции, ненависть и недоверие к демократическим институтам, ненависть ко всему национальному, таджикским именам, например.
При посещении мечетей они могут говорить, что нельзя ставить надгробие над могилами, нельзя вообще посещать могилы. Это всё салафитские идеи, и они сейчас очень популярны. Я сам участвовал в некоторых религиозных мероприятиях, которые ведут якобы ханафиты, но чисто с салафитской идеологией.
Такие люди выносят такфир (вердикт обвинение в неверии) – любая провинность делает вас в их глазах не мусульманином. Такие люди начинают всех вокруг себя считать не мусульманами только потому, что они не разделяют их идеи, не молятся или не исполняют какой-нибудь из фарзов (столпы ислама).
«Они засылают своих лидеров и эмиссаров в тюрьмы»
— Влияние ИГИЛ прилично возросло в местах лишения свободы. Об этом свидетельствуют два бунта в тюрьмах, ответственность за которые ИГИЛ взял на себя. Появилось такое разделение, как «хизби» и «хаёти» (религиозные и светские). С чем это связанно?
— Это связанно с глобальной стратегией ИГИЛ, и джихадистских организаций. Они, как и большевики в свое время, действуют через тюрьмы. Владимир Ильич Ленин в свое время говорил, что «тюрьма это народный университет». Так и джихадисты считают, что тюрьмы это их университет. Они не только в Таджикистане, но и по всему миру засылают своих лидеров и эмиссаров в тюрьмы.
Они стараются попасть в тюрьму по нерелигиозным делам, чтобы не привлекать к себе большого внимания. Создают там джамоаты (общины), у них есть поддержка извне — когда у тебя есть финансовая подпитка, ты можешь подкупать администрацию, обеспечивать себе лучшие условия в любых тюрьмах. Благодаря этому, они достигают значительного влияния в тюрьмах. Устанавливают свои порядки в тюрьмах.
Это глобальная стратегия, а Таджикистан является только частью этой стратегии. Сейчас в России появилось понятие — «зелёные зоны». Раньше говорили только о «красных зонах», где администрация руководит, есть «чёрные зоны», где в колонии доминируют уголовники. А в «зелёных зонах», доминируют салафитские джамоаты.
— Что, в связи с этим, нужно (и можно ли) коренным образом менять в пенитенциарной системе страны?
— Надо наводить порядок, и бороться с коррупцией. Я бы предложил заново переформировать администрацию, уволить действующих сотрудников и принять новых работников.
Провести всех через детектор лжи, чтобы не было элементов коррупции, пыток и беспредела, потому что джихадисты используют беспредел в свою пользу. Потому что, чем больше беспредела, тем больше люди ищут альтернативу. А джамоаты в условиях тюрьмы предоставляют эту альтернативу. Новички нуждаются в поддержке, с одной стороны на них давит администрация, с другой стороны — уголовники. И здесь на помощь приходит джамоат, который, предоставляет защиту и равенство. В тюрьмах совсем другие законы, и для многих примкнуть к радикальным организациям — это выход из ситуации, ведь джамоат тебя защищает.
Также, я предложил бы держать отдельно людей — лидеров и эмиссаров джихадистов. Отдельно держать рецидивистов и людей, которые осуждены по «лёгким» делам. Это так называемый — дифференцированный подход к пенитенциарной системе. Например, в Германии, тюрьмы делятся на категории А,B,C,D., то есть отдельно.
«Самой по себе амнистии недостаточно»
— Последние несколько лет, власти практикуют помилование возвращенцев с горячих точек – Сирии и Ирака. Если, конечно, они признают свою вину, и сожалеют о содеянном. Насколько это целесообразно для безопасности страны? Насколько вообще можно верить в эти раскаяния? И, главное, возможно ли контролировать эти массы?
— Здесь таджикские власти правильно поступают, потому что значительная часть этих людей, не являются убежденными джихадистами. Многие из них были обмануты, особенно это касается женщин и подростков. Ведь многие из них следовали, за старшим членом их семей.
Им говорили одно, а по приезду они видели совсем другое. Говорили, что это идеальное общество, нет коррупции, регионализма, нет бесправия. А на самом деле, когда они приезжали, видели, что опять деньги в руках лидеров, а простые люди живут за минимальные деньги.
Видели, что одни мусульмане лучше, чем другие, все верховные позиции занимают арабы, причем арабы каких-то конкретных стран.
Конечно, какая-то часть этих людей не раскаялась, или многие из них могут быть под влиянием джихадистов. Но, в целом, это правильно. Она дает возможность людям реабилитироваться.
Другое дело, что самой по себе амнистии, не достаточно. Должна быть социальная, психологическая и идеологическая реабилитация. Должен быть комплексный подход. Если человек приехал, и был амнистирован, он должен получить возможность изменить свою жизнь, нужная специальная программа, которая бы его поддерживала, чтобы он реинтегрировался.
У нас, к сожалению, она не обработана. Сам подход верен, но нуждается в дополнительной доработке, чтобы люди вторично не радикализировались.
«Процесс реисламизации идёт под влиянием салафитов или джихадистов»
— Знаете ли вы о том, как обстоят дела с радикализацией людей в Центральной Азии?
— Это общий тренд на всем постсоветском пространстве, есть феномен социальной и религиозной радикализации. Во многих странах идет возврат к Исламу, все больше людей начали молиться, все больше ищут информации о религии.
Но проблема в том, что процесс реисламизации, идет под влиянием салафитов или джихадистов. Когда это происходит, мы получаем группу людей, которые вернулись в Ислам через миссионеров, и они уже воспринимают радикальную идеологию.
Это видно в основном в тех обществах, которые полностью светские — это Кыргызстан и Казахстан. Там не было такой сильной прослойки духовенства, как в Таджикистане и в Узбекистане. И там произошел очень быстрый рост салафитских общин.
В целом, там, где есть сильная позиция традиционного духовенства, суфиев, салафиты не имеют возможности свободно пропагандировать свою идеологию.
— Может ли как-то измениться география действий ИГИЛ? Может ли эта группировка как-то попытаться усилить свои ряды в нашем регионе?
— ИГИЛ до своего свержения в Сирии и в Ираке усилила свои позиции в Афганистане. Есть информация, что влияние организации растет на постсоветском пространстве.
Разгром ИГИЛ только усилил процесс распространения этой идеологии, по всему исламскому миру. Для своего реванша они могут избрать некоторые арабские страны, это, прежде всего, Алжир и Ливия.
Большинство экспертов говорят о том, что активизация ИГИЛ и других джихадистских организаций, вполне вероятна и в Центральной Азии. В ближайшие годы они могут проявлять себя также в виде терактов, нападений, которые мы видим последние несколько месяцев в Таджикистане. Они будут стараться дестабилизировать ситуацию