«Полное членство в этой важной организации обеспечит Иран условиями для коллективной безопасности, возможностями для устойчивого развития экономики, для обеспечения суверенитета в большей степени, чем это было раньше».

В свою очередь, посол Ирана в Китае Мохсен Бахтияр сказал:

«Активно участвуя в инициативах ШОС, Иран может использовать свое географическое преимущество, чтобы стать жизненно важным транзитным узлом и способствовать торговле между Востоком и Западом».

И в самом деле: Иран слишком долго — с самой революции аятоллы Хомейни — фактически жил в международной изоляции. Поэтому многие процессы как в мире, так и в регионе проходили без него. Теперь Иран хочет быть не пассивным наблюдателем, а полноправным игроком. Не менее важно для Тегерана и показать Западу, что Иран — не изгой, каким его пытаются представить в Вашингтоне, Лондоне или Брюсселе.
Итак, Иран вошел в игру. Главное теперь — чтобы он, как, впрочем, и все остальные страны «Шанхайского альянса», играл не в игрока, а именно в игру. В этом случае перспективы что у Ирана, что у ШОС выглядят вполне грандиозными...
И здесь надо отметить два момента.
Первый: всю процедуру вступления Ирана в ШОС — от подачи заявки до принятия — можно считать первой крупной внешнеполитической победой президента Раиси. Второй — более спорный. Может показаться, что вступлением в ШОС, Иран решил больше не играть по правилам Запада. Об этом в дни Нью-Делийского саммита ШОС писали и некоторые эксперты. Впрочем, начиная с 1989 года только один президент Ирана был последовательным противником Запада — Махмуд Ахмадинеджад. Который, кстати, первым среди лидеров Ирана основой своей внешней политики назвал «взгляд на Восток». Все остальные президенты Ирана, начиная с Али Акбара Хашеми Рафсанджани (1989-1997 годы), сотрудничество с Западом в той или иной форме одобряли.