Исламизм в Центральной Азии: альтернатива, утопия или тень халифата
Sputnik Таджикистан попытался вкратце разобраться, откуда взялся современный политический исламизм, почему он не способен объединить мусульман и есть ли у него перспективы в Центральной Азии
С того момента, как "Исламское государство" начало свое шествие под черными знаменам в Ираке и Сирии, термин "исламизм", и так любимый журналистами, окончательно превратился в общемировое пугало. Мало кто знает, что это такое, но все боятся, на всякий случай.
А между тем многие общественно-политические движения, которые играют немалую роль в десятках мусульманских стран, можно смело отнести к исламистским. При этом они находятся на легальном положении и, более того — заявляют о своих претензиях на власть.
Здесь, порой, творятся удивительные вещи. За одним столом могут находиться как умеренные политики, требующие от правительства соблюдения некоторых коранических норм, так и радикальные популисты, чьи речи мало отличаются от проповедей эмиссаров ИГИЛ.
Sputnik Таджикистан решил узнать у исламоведа и доктора исторических наук, профессора Алексей Малашенко, что на сегодняшний день представляет собой исламизм в современном мире и есть ли у него перспективы в странах СНГ.
Точных данных здесь не существует. По приблизительным оценкам, всего на планете проживают как минимум 1 миллиард 200 миллионов и как максимум — 2 миллиарда мусульман. Как видим, разница огромная.
Еще сложнее с подсчетом количества верующих в многонациональных и многоконфессиональных странах, к примеру, в России.
"Если положить все данные в одну коробку, то разнобой составит от 8 до 32 миллионов человек. Но, как правило, называется цифра, в том числе и властями, в 20 миллионов. Причем значительная часть мусульман в РФ — не граждане страны, а иностранцы — трудовые мигранты", — отмечает Алексей Малашенко.
Всего при нынешнем темпе демографического роста в исламских странах, к 2025 году примерно 30% населения земного шара будут исповедовать ислам. А особо активные и громогласные мусульманские проповедники и вовсе говорят о 40%.
Столь большое число верующих, проживающих в странах с очень разным уровнем дохода, неизбежно воскрешает в умах давнюю идею о создании всемирного государства ислама, обещанного еще пророком Мухаммадом.
В новейшем времени активное движение за исламизм началось после Второй мировой войны. Бывшие африканские и азиатские колонии начали откалываться от метрополий, и многие борцы за независимость выступали именно под знаменами ислама, призывая выгнать с родной земли "неверных", читай — угнетателей европейцев.
Алжир, Марокко, Индонезия и Пакистан — вот лишь несколько примеров. Тогда же политический вес и влияние приобретают исламские организации, подобные "Братьям-мусульманам".
Создавать ли светское государство по примеру бывших метрополий с оглядкой на западную модель? Или же строить социализм в отдельно взятой стране при поддержке Китая или СССР?
Был еще вариант обособленного национального государства, где у власти по необходимости выбирали в союзники то Запад, то СССР и пытались идти своим собственным путем.
Однако к концу 70-х стало очевидно, что ни социализм, ни западные лекала государственности, ни национальный путь не оправдывают себя в полной мере.
У власти постоянно оказывались авторитарные и, разумеется, жестокие диктаторы, а социальным равенством и не пахло. Уровень жизни населения в большинстве стран по-прежнему оставался чудовищно низким, люди существовали в условиях крайней бедности.
В исламских странах единственной доступной альтернативой оказались постулаты веры.
Так и появился исламизм — религиозное течение, идеология которого предполагает поворот современного общества согласно заветам пророка и строительство исламского государства на основе законов шариата.
"Идея эта влиятельная, и не считаться с ней нельзя. По результатом опросов соцопросов, примерно от 40 до 70% мусульман выступают за шариат как основной принцип функционирования государства. Ну а что удивительного? Социальное равенство, справедливый правитель, помощь бедным — это все здесь есть", — поясняет Алексей Малашенко.
По его словам, нынешние поборники шариата, если они не безумцы, отрицают, что принятие строгих исламских норм вместо конституции неизбежно приведет к введению жестоких наказаний, вроде отрубания рук и побивания камнями. Дескать, это средневековые грубые нравы, а мы возьмем из шариата только конструктивное начало.
Более того, они обещают подлинную выборную всенародную демократию, а не так, "как в этих Штатах".
Это могут быть умеренные политики, желающие законным путем примерить Коран и светские юридические нормы.
Более радикальные активисты утверждают, что парламентский путь развития слишком долог и полон ненужных половинчатых компромиссов. Соответственно, процесс надо ускорить, даже если это грозит прямым силовым конфликтом с властями и кровопролитием.
Впрочем, и такие "горячие головы" обычно не спешат сразу браться за оружие.
А вот третья категория исламистов — это откровенные фанатики, которые требуют установления исламского государства здесь и сейчас, немедленно и в полном объеме.
Те, кто с этим не согласен, — безусловно, враги веры и заслуживают смерти. Первыми жертвами таких "строителей" всемирного халифата становятся их менее фанатичные единоверцы.
Их, а заодно и всех "неправильных" мусульман — суфиев, шиитов, исмаилитов, — объявляют мунафиками — лицемерами и вероотступниками, чья участь предсказуемо печальна.
Самый наглядный тому пример — запрещенное в России "Исламское государство", где массовые казни стали основным способом взаимодействия с иноверцами.
И сегодня, по мнению Малашенко, исламизм как глобальное политическое движение не имеет особых перспектив, даже если бы все население земли одновременно приняло ислам.
"Никакого исламского государства быть не может — это все красивая утопия, вроде коммунизма. Для этого пришлось бы помирить между собой все противоборствующие движения в исламе, чего не случалось и со времен пророка Мухаммеда", — полагает востоковед.
Что касается "умеренных" исламистов, то они вполне показали себя во время событий "арабской весны", активно поддерживая антиправительственные восстания и протесты.
Где-то им удалось укрепить свои позиции и прийти к власти. А где-то первоначальный успех обернулся политическим поражением. Скажем, в Египте "Братья-мусульмане" были признаны террористической организацией, их ставленника, президента Мухаммеда Мурси свергли военные, а несколько лидеров и активистов движения — казнены.
В сравнительно богатом Казахстане правительство охотно развивает исламские экономические институты, особо не вмешивается во внутреннюю жизнь общин-джамаатов при мечетях, но при этом жестко ограничивают любые демонстративные проявления религиозности, типа ношения платков в школе и в госучреждениях. Исламистская агитация здесь почти не имеет успеха, если не считать отдельных излишне экзальтированных граждан.
А вот власти Туркменистана "гасят" вообще любые проявления инакомыслия, неважно — гражданского или религиозного.
В Узбекистане большинство активных исламистов, в том числе сторонники "Хизб ут-Тахрир", угодили в тюрьму еще в конце 90-х. Сейчас же Шавкат Мирзиёев активно занимается наведением порядка в стране и развитием экономики, что также лишает исламистов поддержки среди населения.
В Кыргызстане к любым религиозным течениям правительство относится весьма либерально. Даже движение "Джамаат Таблиг" с сомнительной репутацией, в отличие от России и большинства стран региона, в республике не запрещено. И здесь исламские лидеры вполне могут играть роль конструктивной оппозиции.
А вот в Таджикистане власти еще со времен гражданской войны 1992-1997 годов с большим недоверием относятся к исламистам. Так, главная оппозиционная сила республики, "Партия исламского возражения Таджикистана", и вовсе признана террористической, а ее лидер Мухетдин Кабири был обвинен в подготовке вооруженного мятежа.
Впрочем, основания для беспокойства у властей есть. Так, в 2015 году экс-командир таджикского ОМОНа Гулмурод Халимов принес присягу на верность ИГИЛ и сбежал в Сирию, где занял высокий пост "министра войны".
С того момента, как "Исламское государство" начало свое шествие под черными знаменам в Ираке и Сирии, термин "исламизм", и так любимый журналистами, окончательно превратился в общемировое пугало. Мало кто знает, что это такое, но все боятся, на всякий случай.
А между тем многие общественно-политические движения, которые играют немалую роль в десятках мусульманских стран, можно смело отнести к исламистским. При этом они находятся на легальном положении и, более того — заявляют о своих претензиях на власть.
Здесь, порой, творятся удивительные вещи. За одним столом могут находиться как умеренные политики, требующие от правительства соблюдения некоторых коранических норм, так и радикальные популисты, чьи речи мало отличаются от проповедей эмиссаров ИГИЛ.
Sputnik Таджикистан решил узнать у исламоведа и доктора исторических наук, профессора Алексей Малашенко, что на сегодняшний день представляет собой исламизм в современном мире и есть ли у него перспективы в странах СНГ.
Возьмут числом
Чтобы говорить о политической роли ислама, необходимо хотя бы примерно представлять, сколько всего в мире проживает мусульман.Точных данных здесь не существует. По приблизительным оценкам, всего на планете проживают как минимум 1 миллиард 200 миллионов и как максимум — 2 миллиарда мусульман. Как видим, разница огромная.
Еще сложнее с подсчетом количества верующих в многонациональных и многоконфессиональных странах, к примеру, в России.
"Если положить все данные в одну коробку, то разнобой составит от 8 до 32 миллионов человек. Но, как правило, называется цифра, в том числе и властями, в 20 миллионов. Причем значительная часть мусульман в РФ — не граждане страны, а иностранцы — трудовые мигранты", — отмечает Алексей Малашенко.
Всего при нынешнем темпе демографического роста в исламских странах, к 2025 году примерно 30% населения земного шара будут исповедовать ислам. А особо активные и громогласные мусульманские проповедники и вовсе говорят о 40%.
Столь большое число верующих, проживающих в странах с очень разным уровнем дохода, неизбежно воскрешает в умах давнюю идею о создании всемирного государства ислама, обещанного еще пророком Мухаммадом.
В новейшем времени активное движение за исламизм началось после Второй мировой войны. Бывшие африканские и азиатские колонии начали откалываться от метрополий, и многие борцы за независимость выступали именно под знаменами ислама, призывая выгнать с родной земли "неверных", читай — угнетателей европейцев.
Алжир, Марокко, Индонезия и Пакистан — вот лишь несколько примеров. Тогда же политический вес и влияние приобретают исламские организации, подобные "Братьям-мусульманам".
Рубить руки не станем
И вот перед молодыми государствами возникала дилемма: куда идти дальше?Создавать ли светское государство по примеру бывших метрополий с оглядкой на западную модель? Или же строить социализм в отдельно взятой стране при поддержке Китая или СССР?
Был еще вариант обособленного национального государства, где у власти по необходимости выбирали в союзники то Запад, то СССР и пытались идти своим собственным путем.
Однако к концу 70-х стало очевидно, что ни социализм, ни западные лекала государственности, ни национальный путь не оправдывают себя в полной мере.
У власти постоянно оказывались авторитарные и, разумеется, жестокие диктаторы, а социальным равенством и не пахло. Уровень жизни населения в большинстве стран по-прежнему оставался чудовищно низким, люди существовали в условиях крайней бедности.
В исламских странах единственной доступной альтернативой оказались постулаты веры.
Так и появился исламизм — религиозное течение, идеология которого предполагает поворот современного общества согласно заветам пророка и строительство исламского государства на основе законов шариата.
"Идея эта влиятельная, и не считаться с ней нельзя. По результатом опросов соцопросов, примерно от 40 до 70% мусульман выступают за шариат как основной принцип функционирования государства. Ну а что удивительного? Социальное равенство, справедливый правитель, помощь бедным — это все здесь есть", — поясняет Алексей Малашенко.
По его словам, нынешние поборники шариата, если они не безумцы, отрицают, что принятие строгих исламских норм вместо конституции неизбежно приведет к введению жестоких наказаний, вроде отрубания рук и побивания камнями. Дескать, это средневековые грубые нравы, а мы возьмем из шариата только конструктивное начало.
Более того, они обещают подлинную выборную всенародную демократию, а не так, "как в этих Штатах".
От парламентаризма до массовых казней
Идея всеобщего равенства быстро становится популярной. Возникают некие общественные движения, требующие перемен в государстве. И тут все зависит от того, кто их возглавляет.Это могут быть умеренные политики, желающие законным путем примерить Коран и светские юридические нормы.
Более радикальные активисты утверждают, что парламентский путь развития слишком долог и полон ненужных половинчатых компромиссов. Соответственно, процесс надо ускорить, даже если это грозит прямым силовым конфликтом с властями и кровопролитием.
Впрочем, и такие "горячие головы" обычно не спешат сразу браться за оружие.
А вот третья категория исламистов — это откровенные фанатики, которые требуют установления исламского государства здесь и сейчас, немедленно и в полном объеме.
Те, кто с этим не согласен, — безусловно, враги веры и заслуживают смерти. Первыми жертвами таких "строителей" всемирного халифата становятся их менее фанатичные единоверцы.
Их, а заодно и всех "неправильных" мусульман — суфиев, шиитов, исмаилитов, — объявляют мунафиками — лицемерами и вероотступниками, чья участь предсказуемо печальна.
Самый наглядный тому пример — запрещенное в России "Исламское государство", где массовые казни стали основным способом взаимодействия с иноверцами.
И сегодня, по мнению Малашенко, исламизм как глобальное политическое движение не имеет особых перспектив, даже если бы все население земли одновременно приняло ислам.
"Никакого исламского государства быть не может — это все красивая утопия, вроде коммунизма. Для этого пришлось бы помирить между собой все противоборствующие движения в исламе, чего не случалось и со времен пророка Мухаммеда", — полагает востоковед.
Что касается "умеренных" исламистов, то они вполне показали себя во время событий "арабской весны", активно поддерживая антиправительственные восстания и протесты.
Где-то им удалось укрепить свои позиции и прийти к власти. А где-то первоначальный успех обернулся политическим поражением. Скажем, в Египте "Братья-мусульмане" были признаны террористической организацией, их ставленника, президента Мухаммеда Мурси свергли военные, а несколько лидеров и активистов движения — казнены.
Легально только в Бишкеке
Если говорить не о Ближнем Востоке, а о Центральной Азии, то и здесь перспективы политического исламизма выглядят достаточно туманно.В сравнительно богатом Казахстане правительство охотно развивает исламские экономические институты, особо не вмешивается во внутреннюю жизнь общин-джамаатов при мечетях, но при этом жестко ограничивают любые демонстративные проявления религиозности, типа ношения платков в школе и в госучреждениях. Исламистская агитация здесь почти не имеет успеха, если не считать отдельных излишне экзальтированных граждан.
А вот власти Туркменистана "гасят" вообще любые проявления инакомыслия, неважно — гражданского или религиозного.
В Узбекистане большинство активных исламистов, в том числе сторонники "Хизб ут-Тахрир", угодили в тюрьму еще в конце 90-х. Сейчас же Шавкат Мирзиёев активно занимается наведением порядка в стране и развитием экономики, что также лишает исламистов поддержки среди населения.
В Кыргызстане к любым религиозным течениям правительство относится весьма либерально. Даже движение "Джамаат Таблиг" с сомнительной репутацией, в отличие от России и большинства стран региона, в республике не запрещено. И здесь исламские лидеры вполне могут играть роль конструктивной оппозиции.
А вот в Таджикистане власти еще со времен гражданской войны 1992-1997 годов с большим недоверием относятся к исламистам. Так, главная оппозиционная сила республики, "Партия исламского возражения Таджикистана", и вовсе признана террористической, а ее лидер Мухетдин Кабири был обвинен в подготовке вооруженного мятежа.
Впрочем, основания для беспокойства у властей есть. Так, в 2015 году экс-командир таджикского ОМОНа Гулмурод Халимов принес присягу на верность ИГИЛ и сбежал в Сирию, где занял высокий пост "министра войны".
