Джамоат Лаккон находится примерно в 25 км от центра Исфары и граничит сразу с двумя соседними странами - Узбекистаном и Кыргызстаном. Здесь линия границы - между таджикским джамоатом Лаккон и кыргызским селом Карабак - лишь условная. Десятилетиями люди занимались земледелием бок о бок, вместе выращивали овощи и фрукты, зарабатывали на жизнь, действовал трансграничный базар, где торговали и таджики, и кыргызы. Но после последнего приграничного конфликта в сентябре прошлого года всё поменялось… До сентября 2022 года В джамоате Лаккон два села: Лаккон и Дахана, большая часть населения - этнические узбеки. Здесь есть три общеобразовательные школы, свой базар и несколько продуктовых магазинов. Главными источниками доходов местных жителей являются земледелие и животноводство. При поддержке трудовых мигрантов местные начали активно вкладывать средства в прокладку ирригационных сооружений, бурение скважин, в развитие инфраструктуры своего села. Была проведена линия питьевой и поливной воды, заасфальтировали внутренние дороги. В селе начали появляться новые двухэтажные коттеджи. Однако пограничные конфликты дошли и до этих мест. После больших вооруженных конфликтов между таджикскими джамоатами Ворух, Чоркух и кыргызскими сельскими управами Аксай и Самаркандек, военные появились и здесь. Закрылись дороги, была свернута торговля на трансграничном базаре. Закрытие границ ощутимо повлияло на доходы жителей. Появились и другие проблемы. Местные стали ездить в райцентр в обход территории Кыргызстана, что вызывало неудобства, дополнительные транспортные расходы. Чтобы реализовать свой товар, нужно было найти другие рынки. Дефицит поливной воды начал сказываться на урожайности сельхозкультур. Вода поступала в Лаккон через территорию соседнего государства. Но, несмотря на рост напряженности на границы до серьезных конфликтов дело не доходило. До сентября 2022 года… Ту осень местные запомнят надолго - военные Кыргызстана в течение 10 часов обстреливали мирных жителей Лаккона. Дети боятся ходить в школу Азиз, 35-летний отец троих детей, работает учителем истории в одной из школ джамоата Лаккон. Он вырос вместе с соседскими ребятами из Кыргызстана и Узбекистана. И до сих пор помнит многих, кто живет по ту сторону границы, как в Кыргызстане, так и Узбекистане. В детстве родители часто брали его на Кокандский базар, он очень любил там бывать, из Лаккона вообще многие ездили в узбекские города Коканд и Бешарык. Ездили беспрепятственно и в соседний Баткен и дальше в Айдаркен и Кадамджай. Отношения были дружественными. С приобретением независимости границы стали постепенно закрываться. Но Азиз продолжал поддерживать связь с друзьями детства и уж точно не мог бы подумать, что когда-нибудь они станут неприятелями. А после той атаки Азиз начал просто боятся за жизнь и членов своей семьи и своих учеников. - Это было для жителей нашего села настоящим шоком. Особенно были напуганы дети, женщины и пожилые. Они получили большую психологическую травму. Почти месяц дети боялись ходить в школу и до сих пор с опаской передвигаются по улицам, расположенным близко к границе. Конечно, учителя стараются с ними работать, но, думаю, этим вопросом должны заниматься профессиональные психологи, - говорит он. Страх заставляет жителей строить запасные дома Во время конфликта многим жителям Лаккона пришлось покинуть свои дома. Они были размещены в общежитиях училищ, в школах и детских садах. У кого были родственники в других, более отдалённых населённых пунктах, остановились у них. Некоторые семьи несколько недель не возвращались домой. Более состоятельные начали подумывать о переезде, подальше от границы. И это повлияло на себестоимость домов. - Цены на земельные участки в некоторых джамоатах резко выросли. К примеру, если раньше один участок можно было купить за 35-40 тысяч сомони (около 3,5-4 тысяч долларов), то сегодня он стоит 60 тысяч (около 6 тысяч долларов), - говорит житель Чорку. А еще несколько лет назад… Гульпари, жительница приграничного города Баткен Кыргызстана, у неё четверо детей. Последние полгода её тревожит страх за свою жизнь, за свой дом, самое главное - за безопасность детей. Ночами с мужем реагируют на каждый шорох. У выхода стоит сумка с самыми необходимыми вещами. - Мы пережили огромный страх, ведь стрельба дошла до самого города, - рассказывает Гульпари. Она вспоминает, как до недавнего времени они с детьми спокойно ездили в Исфару за покупками, гуляли по городу. - Несколько лет назад мы ездили в Исфару, спокойно на своей машине гуляли по базару, по паркам. В Таджикистане у нас очень много друзей. Они звали нас в гости. Мы все вместе сидели за достарханом, ели плов, шашлыки. Это были прекрасные дни, - рассказывает она. Материальная помощь есть, а психологической нет Прошлогодний сентябрьский вооруженный пограничный конфликт не оставил равнодушным ни одного жителя Таджикистана. Помощь пострадавшим начали оказывать все города и районы страны, отозвались таджики и за границей. По словам специалистов, кроме финансово-материальной помощи, люди приграничных районов нуждаются в профессиональной психологической помощи. Психолог Мухаррама Рахимова рассказывает, что в 2020 году, после приграничного конфликта, общественная организация «Офис гражданских свобод» привлек на работу группу психологов, которые работали с учениками школы Ходжаи Аъло. Однако с пострадавшими в ходе прошлогоднего сентябрьского конфликта такой работы не проводилось - тогда обращение психологов в администрацию Согда по данному вопросу не получило поддержку. - Нельзя оставлять этот вопрос без внимания, это может привести к большим проблемам. Очень важно провести психологическую работу в приграничных селах. Ведь дети провели три дня в подвалах. Жили в страхе. Мы не исключаем, что у них могут проявиться фобии, энурез, отклонение зрительных осей, фонетические нарушения, органическая церебральная патология... Мы готовы оказать такую помощь и сегодня, если власти региона одобрят, - говорит Рахимова. Борис Пантелеев, заведующий кафедрой юридической психологии российского Междисциплинарного Европейского университета глубинной психологии им. Л. Зонди, считает, что все жители приграничных сёл, безусловно, являются жертвами. «Они проживают в сёлах, подвергшихся обстрелам, то есть в районе чрезвычайных ситуаций. Они потеряли имущество, многие ранены, нормальный режим жизни и работы нарушен. Многие потеряли близких и родных. Дети лишены возможности учиться. Все жители должны быть официально признаны жертвами военных действий. Все жители должны иметь возможность пообщаться с психологом. Это добровольно, но для конкретного человека пострадавшего лично должно быть официально настойчиво рекомендовано», - уверен специалист. Данный материал подготовлен в рамках проекта DW Akademie при финансировании МИДа Германии (Auswärtiges Amt). Взгляды, выраженные в данной статье, принадлежат автору материала и не отображают мнение Deutsche Welle/DW Akademie.