Стивен Уолт – один из величайших теоретиков реализма в международных отношениях, которого считают одним из специалистов в этом вопросе, особенно в области внешней политики.
В эксклюзивном интервью Радио Фарда профессор Гарвардского университета утверждает, что Соединенные Штаты не заинтересованы во взаимодействии с Ираном и, вероятно, единственной экстремистской группировкой ХАМАС, признанной террористической Соединенными Штатами и Европейским Союзом. и правительство Нетаньяху – это те, кто не заинтересован в расширении географии конфликта на Ближнем Востоке.

Г-н Уолт, написавший множество книг, также считает, что возможное приобретение Ираном ядерного оружия будет иметь больше рисков и последствий, чем пользы для Тегерана, и во временном окне между достижением этапа пересечения ядерного порога существует риск военного нападения со стороны этих стран на Иран усилится.

Он считает, что Иран показал Израилю своими ракетными атаками и атаками беспилотников, чтобы дать сигнал о том, что он не ищет более серьезного конфликта, и в то же время предупредить Израиль о том, что следующие возможные действия страны будут встречены более серьезной реакцией со стороны Ирана. .

Этот профессор Белферовского центра Гарвардского университета, отмечая, что он не считает более широкую войну между Ираном и Израилем весьма вероятной, он также полагает, что война в тени Ирана и Израиля еще не окончена, и, вероятно, после какое-то время стороны вернутся на тот же путь, что и в последние месяцы. У них был конфликт друг с другом, и они вернутся.
Описание этого подробного разговора вы можете прочитать ниже:

До начала войны в секторе Газа казалось, что Соединенные Штаты пересматривают и пересматривают свою политику на Ближнем Востоке. Но похоже, что после 7 октября в эту стратегию будут внесены изменения. Считаете ли вы, что Соединенным Штатам следует сейчас пересмотреть свою политику на Ближнем Востоке?

Да, я думаю, так и должно быть, потому что эта политика в последние десятилетия действительно потерпела неудачу. Однако, в конце концов, я не думаю, что администрация Байдена действительно изменила политику на Ближнем Востоке, и я даже считаю, что она последовала за администрацией Трампа; От попыток нормализовать отношения между Израилем и Саудовской Аравией до игнорирования палестинского вопроса.

Кроме того, администрация Трампа двинулась в том же направлении в отношении ядерного соглашения с Ираном. Я не вижу больших изменений в ближневосточной политике администраций Байдена и Трампа. Конечно, возможно, что, учитывая, что то, чего они надеялись достичь, утеряно, может быть и пересмотр, но я думаю, что это займет время.

Но как можно проанализировать общую политику США на Ближнем Востоке? Однако такие меры, как сокращение сил в Ираке и вывод войск из Афганистана, которые ведут к снижению военной роли США в регионе, могут входить в противоречие с некоторыми классическими интересами и требованиями страны в регионе. Перед войной в Газе шли разговоры о снижении внимания США к событиям на Ближнем Востоке и большем перемещении на Восток; Но возможно ли такое после 7 октября?

Соединенные Штаты надеются уменьшить свою роль на Ближнем Востоке и, как вы сказали, больше сосредоточиться на Азии и противодействии Китаю, но стоит отметить, что у нас все еще есть тысячи военных сил, дислоцированных в различных частях Ближнего Востока и Мы по-прежнему тесно связаны со странами, такими как Израиль и Египет и в значительной степени Саудовская Аравия. Поэтому сокращение обязательств США в этом регионе не такое глубокое и обширное, как утверждают некоторые аналитики.
У нас по-прежнему больше военных сил на Ближнем Востоке, чем до 1990 года, и я считаю, что по причинам, во многом связанным с американской внутренней политикой, американские президенты считают практически невозможным не быть втянутыми в конфликты, происходящие на Ближнем Востоке. .

Я считаю, что администрация Байдена не хочет тратить много времени на вопрос Израиля и Палестины, но когда в октябре начались конфликты, они были вынуждены потратить необычайное количество времени на этот вопрос и попытаться предотвратить эскалацию напряженности. . Но, на мой взгляд, это не в интересах Америки. Я даже не уверен, что пытается сделать эта администрация, но им все равно не удалось избежать участия в этом кризисе.

Как вы анализируете ракетные атаки Ирана и беспилотники на Израиль? После ударов, которые Израиль нанес Ирану, может ли такое действие привести к восстановлению сдерживающей мощи Ирана? Кроме того, не была ли эта работа Исламской Республики опасной авантюрой?

Я не думаю, что это было так уж опасно. Очевидно, что это не был хороший знак, и мы до сих пор не знаем, восстановило ли это сдерживание Ирана. Я думаю, совершенно очевидно, что Иран пытался сделать это таким образом, чтобы послать знак или сигнал о том, что он не хочет более широкой и большой войны, одновременно предупредив Израиль.

В целом процесс этой атаки был очень медленным и не таким масштабным. Я считаю, что все это было рассчитано на то, чтобы Тегеран показал или подал сигнал другой стороне, что он не хочет разрастания этого конфликта.

Но похоже, что Израиль искал чего-то подобного и хотел втянуть Тегеран в более крупный конфликт, так не были ли действия Тегерана на местах спланированы Израилем?

Да, я думаю, что после 7 октября Израиль сделал больше для эскалации напряженности, чем любой другой игрок. Совершенно очевидно, что большинство игроков в регионе, а также Соединенные Штаты стремились не допустить расширения и усиления войны.

Но именно израильтяне первыми применили большие объемы атак; Они направили большое количество вооруженных сил в Газу, а затем совершили по существу незаконное нападение на иранское консульство в Дамаске. Это явно было актом усиления напряженности. При этом Израиль, вероятно, знал, что, сделав это, он заставит Иран ответить точно так же, как США или сам Израиль отреагировали бы на такие действия, как нападение на консульство.

Но думаете ли вы, что у Ирана был другой способ ответить на это действие Израиля?

Я уверен, что у них были и другие варианты, но я думаю, что выбор Ирана показывает, что они серьезно отнеслись к этому вопросу. Такие действия, как нападение на израильское консульство в третьей стране или планирование атак через «Хезболлу», были и другими вариантами, конечно, каждый из них мог иметь разные последствия, затраты и риски, но в конце концов, этим выбором Иран попытался напомнить Израилю, что Если эти действия продолжатся, это может грозить серьезными военными последствиями.

В то же время иранцы не хотели нанести такой большой ущерб, который вынудил бы Израиль нанести ответный удар, который был бы более масштабным и разрушительным. Как я уже сказал, я думаю, иранцы чувствовали, что должны ответить, но они не хотели делать это таким образом, чтобы начать более широкую войну.

Вы предсказывали, что Америка не будет вмешиваться в этот конфликт и не будет приветствовать усиление напряженности между Ираном и Израилем. По сути, есть ли у Соединенных Штатов влияние и способность принять меры и заставить Израиль положить конец этой истории, подобно тому, что произошло при администрации Буша в 1990-х годах, когда Вашингтон убедил Израиль не реагировать на нападения Саддама Хусейна, простите?

Там ситуация была несколько иная, но да, США имеют огромное влияние на Израиль, если они того пожелают, хотя они пока не использовали это влияние в этой войне. Соединенные Штаты почти всегда поддерживали Израиль, независимо от того, что он делал, и я думаю, что одна из причин, по которой Израиль чувствовал, что может напасть на иранское посольство, не беспокоясь о возможном наказании или санкциях со стороны Соединенных Штатов, заключалась в следующем. проблема.

Теперь, когда впереди возможна более масштабная война, администрация Байдена, похоже, сказала Израилю, что если он захочет сделать что-то еще, то он будет действовать самостоятельно. Но я считаю, что Соединенным Штатам уже слишком поздно открыто заявлять Израилю, что существуют пределы их поддержки этой страны.

Давайте предположим, что Израиль атакует цели в Иране без координации с Соединенными Штатами, чтобы противодействовать Соединенным Штатам своими действиями. В этом случае, если Тегеран выполнит свои обещания и на этот раз нападет на Израиль в более крупных масштабах, сможет ли Вашингтон удержаться в стороне от этого кризиса?

Это определенно может. То есть нет никаких причин, по которым Соединенным Штатам пришлось бы реагировать в такой ситуации, особенно если бы Израиль действовал в прямом противоречии с американской просьбой воздержаться от дальнейших военных операций. Однако в конечном итоге это выбор, который придется сделать администрации Байдена, и никто точно не знает, каким будет это решение.Но в целом я считаю, что проблема в том, что с 7 октября Соединенные Штаты преследуют три противоречивые и одновременные цели: во-первых, они хотели оказать безоговорочную поддержку Израилю. Во-вторых, он хотел предотвратить распространение войны, и в-третьих, он пытался свести к минимуму ущерб, наносимый мирному населению на палестинских территориях.

Но проблема в том, что эти три цели противоречили друг другу; Чем больше поддержки будет предоставлено Израилю и чем более безоговорочной будет эта поддержка, тем труднее будет убедить их защитить палестинское гражданское население. В то же время она сталкивается с трудностями в предотвращении распространения войны.

В конечном счете, я думаю, то, что произошло на прошлой неделе, показывает пределы реакции администрации Байдена. Белый дом в конечном итоге может быть вынужден либо оказать реальное давление на Израиль, либо сделать его поддержку более условной; Потому что, если этого не произойдет, не будет реальных ограничений для возможных действий Израиля.

Вы упомянули о более широкой войне. Насколько серьезной, по вашему мнению, является сейчас возможность более широкой войны?

Я по-прежнему считаю, что более широкая война маловероятна, поскольку большинство игроков в регионе не хотят, чтобы она произошла. Это справедливо как для арабских стран региона, так и для США. В результате можно утверждать, что единственные группы, которые могут быть заинтересованы в более широкой и продолжительной войне, — это частично ХАМАС, а частично правительство Нетаньяху. Все остальные участники хотят, чтобы эта война закончилась как можно скорее. Так что я все еще не думаю, что вероятность более широкой войны высока и, вероятно, меньше 50%, хотя это более высокий процент, чем мне хотелось бы видеть.

По вашему мнению, какова будет краткосрочная и долгосрочная стратегия Израиля против этого иранского нападения?

Я не думаю, что израильтяне отреагируют в краткосрочной перспективе, но в долгосрочной перспективе я думаю, что конфликт низкого уровня продолжится или даже то, что можно назвать «войной низкого уровня или малого масштаба» между Ираном. и Израиль.

Должны ли мы говорить об окончании теневой войны между Исламской Республикой и Израилем после атак Ирана? Или по прошествии времени и относительному снижению напряженности стороны вернутся к теневой войне?

Нет, я не думаю, что Война теней окончена. Мы все еще находимся в сфере «теневой войны». Если предположить, что Израиль не нанесет прямой ответный удар по Ирану, то, несомненно, на Израиль будет оказано давление, чтобы он сделал это, и если предположить, что напряженность не будет обостряться сейчас, я думаю, мы увидим возврат к теневой войне, которая продолжалась в прошлом. наблюдалось несколько месяцев.

Вопрос, на который в наши дни ищут ответ многие иранцы, заключается в возможности войны и военного нападения Америки на Иран? Если мы рассмотрим пятилетний период времени, то есть до конца правления следующей администрации США, насколько вероятно, что США осуществят военное нападение на Иран?

В ближайшие пять лет для Америки практически невозможно напасть на Иран, попытаться оккупировать его или создать в Иране другое правительство с помощью своей военной силы. Я думаю, урок, который мы извлекли из Ирака, заключается в том, что это можно сделать, но в конечном итоге это не сработает, и результат будет еще хуже, чем то, что уже было.Кроме того, Иран — более крупная страна с гораздо большим населением. Таким образом, идея вторжения США в Иран, его оккупации и создания нового правительства — это не то, на что согласен кто-либо в Соединенных Штатах, особенно в администрации Байдена.

Если Байден победит на президентских выборах, чего, естественно, не произойдет, даже если победит Трамп, такого сценария не произойдет. Есть только одна возможность, хотя, на мой взгляд, она маловероятна, и это то, что Иран решит создать ядерное оружие, это единственная ситуация, в которой можно представить, что Соединенные Штаты будут использовать свою военную силу, но даже целью этой работы будет не развал Исламской Республики, а лишь намерение не допустить получения Ираном ядерного оружия.

После нападения Израиля на иранское консульство в Дамаске многие говорили об утрате Ираном сдерживающей мощи. В такой ситуации, каким может быть следующий шаг Ирана по восстановлению этой власти? Возможно ли, чтобы Исламская Республика продвинулась к созданию ядерного оружия?

Я не думаю, что мы можем исключить возможность того, что Иран в конечном итоге решит создать ядерное оружие. В течение некоторого времени они создавали для этого физические возможности, но предпочли не переходить эту черту. Я не думаю, что мы можем исключить возможность того, что они в какой-то момент могут передумать, хотя у меня нет никакой информации, подтверждающей это.

Но в более комплексном плане, на мой взгляд, способность Ирана к сдерживанию не утрачена, что более важно, Иран действовал с большой сдержанностью, потому что многие вещи в регионе двигались в их сторону и в пользу Ирана без необходимости проделывать большую работу. .

Например, война в Газе стала катастрофой для Израиля, и Ирану не нужно ничего с этим делать. Роль, которую сыграли «Хезболла», хуситы и другие группы, лояльные Ирану, напомнила всем, что на Ближнем Востоке не может быть региональной системы безопасности, в которую исключен Иран.

С 1990-х годов цель Ирана перед Соединенными Штатами и другими странами заключалась в том, чтобы дать другим понять, что нельзя поставить Иран в сторону и попытаться создать региональный порядок, не включающий Иран. По этой причине они начали поддерживать палестинские группы, и по этой причине они поддерживали Хезболлу, и по этой причине они также поддерживали йеменских хуситов. Эта система работает хорошо с точки зрения иранцев. В каком-то смысле им сейчас особо нечего делать, и я думаю, что это одна из причин, по которой они так сдержаны перед лицом значительных шагов.

Вы упомянули, что сдерживающая сила Ирана не утрачена, но мы видели, что Израиль неоднократно наносил удары по целям внутри страны, а в последнее время, помимо теневой войны, целью были иранские командиры, а также иранское консульство в Сирии. Разве все это не является признаком снижения сдерживающей мощи Ирана?

Видите ли, на этот счет есть доказательства, но, наконец, помните, что Иран не такая уж могущественная страна. В Соединенных Штатах существует тенденция рассматривать Иран как квазирегиональную сверхдержаву, хотя это не так. Экономика этой страны не очень хороша, а военные расходы относительно средние. Вот почему им приходится действовать через другие группы по-разному; То, что вы назвали теневой войной.

Я не думаю, что они хотят вступать в прямую проверку силы, например, что-то вроде прямого конфликта с Израилем, ведь Израиль намного сильнее, имеет очень боеспособную армию, имеет возможность атаковать Иран таким образом, что Иран не может ответить. Помните, что у Израиля есть ядерное оружие.

Поэтому я думаю, что по всем этим причинам Иран проявляет значительную сдержанность, и да, некоторая степень сдержанности существует, но, возможно, немного меньшая, чем раньше.

Вы упомянули, что Израиль является ядерной державой, серия этих событий заставила некоторых в Иране говорить больше, чем раньше, о необходимости страны получить доступ к ядерному оружию; Но фундаментальный вопрос здесь заключается в том, может ли доступ Ирана к ядерному оружию быть полезен для Ирана с точки зрения национальной безопасности и повысить сдерживающую мощь страны, или, наоборот, это будет иметь больше рисков и последствий для Ирана?

Я думаю, что если бы у Ирана был установленный ядерный потенциал, и не только путем испытаний оружия, но и путем демонстрации того, что у него есть оружие, это заставило бы Соединенные Штаты, Израиль и другие страны быть осторожными в отношениях с Ираном. Ядерное оружие в первую очередь полезно для сдерживания прямых атак на страну. Если бы у Ирана было ядерное оружие, у других стран было бы меньше шансов напасть на Иран напрямую.

Конечно, это не означает, что Иран должен этого добиться, но именно такую роль ядерное оружие сыграло в других конфликтах. Вот почему Соединенные Штаты и другие ядерные державы сами хотят иметь и поддерживать ядерное оружие. Но дело в том, что приобрести способность это делать и способность предотвращать атаки в этом направлении непросто.

Если выяснится, что Иран пытается разработать и испытать ядерное оружие, и если другие страны обнаружат попытку Ирана пересечь ядерный порог, то возникнет риск превентивных ударов, подобных тому, который Израиль нанес против Ирака в произойдет. Можно утверждать, что, когда Соединенные Штаты вторглись в Ирак в 2003 году, они также вели там что-то вроде упреждающей войны. Поэтому, если Иран пойдет по этому пути, для этой страны возникнут реальные риски, и я думаю, что это одна из причин, почему они до сих пор не сделали этот выбор.

Как только Иран решает попытаться обзавестись ядерным оружием, между моментом, когда он попытается это сделать, и моментом, когда он добьется успеха, проходит некоторое время, в течение которого у других возникает сильное искушение остановить это. Поэтому в краткосрочной перспективе риск прямого конфликта увеличится; Если бы они смогли достичь этой стадии к настоящему времени, то вероятность прямого конфликта была бы уменьшена.

Некоторые противники Исламской Республики считают, что приобретение режимом ядерного оружия – это худшая из возможных новостей; как те, кто надеется на реформы, так и те, кто выступает за смену режима, утверждают, что приобретение Ираном ядерного оружия очень затрудняет противодействие исламскому Республика. В стране сложится ситуация, аналогичная Северной Корее. Как это событие отразится на внутриполитических тенденциях Ирана?

Я не думаю, что наличие или отсутствие ядерного оружия действительно сильно влияет на то, что происходит внутри Ирана, на стабильность режима, возможность его смены и т. д. Кроме того, я не думаю, что США или кто-либо другой попытается напасть на Иран с целью смены режима в Иране. Произойдут ли когда-либо политические изменения в Исламской Республике, во многом определяется внутренней политикой внутри Ирана и тем, что происходит внутри страны, и не имеет ничего общего с тем, какое оружие они могут иметь или не иметь.

Вы говорите, что Соединенные Штаты не собираются нападать на Иран, но что, если напряженность между Ираном и Израилем возрастет? Не увеличится ли в этом случае вероятность военных действий США против Ирана?

Опять же, я не думаю, что США хотят вмешиваться в военном отношении. В некоторых обстоятельствах это могло бы помочь Израилю справиться с последствиями, но я не думаю, что США хотят, чтобы Израиль втянул их в войну.

Мой следующий вопрос касается Дональда Трампа. В Иране к нему относятся по-разному. Некоторые сторонники смены режима называют его спасителем и полагают, что, если бы он остался в Белом доме, Исламская Республика уже бы развалилась . Эта группа сейчас готовится к победе Трампа на выборах, чтобы он мог добиться падения Исламской Республики. С другой стороны, некоторые утверждают, что на этот раз он будет вести переговоры с Исламской Республикой о соглашении; Если Трамп победит на ноябрьских выборах, какое будущее ждет отношения Ирана и США?

Дональд Трамп мало что знает об Иране и не особо заботится об Иране. Он вышел из ядерной сделки в основном потому, что его убедили сделать это люди, очень близкие к Израилю, и главным образом из-за этого он решил это сделать.

Кроме того, многие на протяжении 40 лет предсказывали, что в Иране, наконец, произойдет смена режима, и твердили, что это вот-вот произойдет. Я не думаю, что Трамп, если он будет избран, будет делать что-либо для поощрения смены режима, и я не думаю, что эти усилия увенчаются успехом.

Хотя никогда не знаешь, что произойдет в мире политики, а иногда и правительства падают, предсказать это практически невозможно. В целом, я не думаю, что Трамп будет что-то делать, чтобы ускорить этот процесс, а если и сделает, то, вероятно, это не сработает.

Но, вероятно, те же советники, о которых вы упомянули, по-прежнему будут с Трампом. Что, если они снова убедят Трампа принять такую политику, подобную стратегии «максимального давления»?

Неясно, кто будет его ближайшими советниками и кто может поддержать смену режима. Они могут даже дать немного денег группам изгнанников и тому подобному.

Но опять же, на протяжении десятилетий мы слышали, что Исламская Республика непопулярна и находится на грани краха, и все, что ей нужно, — это еще немного подтолкнуть. Об этом говорилось снова и снова на протяжении многих лет, но это никогда не было правдой.

Мой следующий вопрос немного теоретический, в пространстве международных отношений сейчас много говорят о роли посредников. Какую роль эти акторы могут играть в международном пространстве? Некоторые утверждают, что их роль ограничена и они могут предпринимать шаги в тени крупных держав, а другие полагают, что в связи с недавними событиями в международном порядке средние игроки вносят весьма существенный вклад в глобальные тенденции. Например, можно упомянуть соглашение между Ираном и Саудовской Аравией; Группа аналитиков утверждает, что Китай, как мировая держава, сыграл содействующую и влиятельную роль в этом соглашении, в то время как другие полагают, что основное бремя этого соглашения легло на плечи таких средних игроков, как Иран и Саудовская Аравия, и что Китай играл скорее церемониальную роль. Как мы можем интерпретировать роли этих средних игроков?

Это очень хороший вопрос. Средние державы часто могут иметь большое влияние на вопросы, непосредственно связанные с их основными интересами. Вы знаете, что такая мировая держава, как Соединенные Штаты, обладает ресурсами для решения самых разных вопросов и не может сосредоточиться на одном конкретном вопросе и должна пытаться сбалансировать различные проблемы с другими проблемами.
В то время как средняя держава обычно озабочена лишь несколькими вещами, которые очень близки ее интересам. Саудовская Аравия и Иран почти полностью сосредоточены на проблемах Ближнего Востока и Персидского залива. Им не нужно беспокоиться о каких-либо проблемах по всему миру. Таким образом, эти средние игроки в своем ближайшем регионе больше заботятся об этих интересах, чем Соединенные Штаты. Что касается роли Китая, я думаю, что Пекин сыграл умеренную роль в этой сделке, помогая в ее посредничестве.
Но ключевым моментом было то, что и Иран, и Саудовская Аравия хотели деэскалации, и я считаю, что Саудовская Аравия также пыталась показать Соединенным Штатам, что она приближается к Китаю, чтобы привлечь внимание и помощь. США тоже.

Таким образом, это была сложная ситуация, когда все три страны — Иран, Саудовская Аравия и Китай — каким-то образом пытались продвигать свои интересы, сотрудничая для снижения напряженности.

В такой ситуации и с учетом долгосрочных взлетов и падений напряженности, которые наблюдаются между Ираном и Саудовской Аравией примерно через год после этого соглашения, в какой степени мы можем надеяться на стабильность этого соглашения?

У Ирана и Саудовской Аравии иногда возникала напряженность, а иногда им удавалось сотрудничать друг с другом. Я думаю, год назад оба правительства осознали, что интенсивный конфликт, который у них был, не в интересах ни одного из них, и пришло время попытаться предпринять шаги к региональной стабильности.

Я думаю, что с точки зрения Саудовской Аравии, их основное внимание сосредоточено на внутреннем экономическом развитии, они пытаются реализовать свои планы по возрождению всей Саудовской Аравии, отказу от нефти, развитию своей экономики и так далее. Это то, для чего Саудовской Аравии нужен спокойный и свободный от напряженности регион. Когда инвестор увидит, что он вовлечен в какой-то регион, у него не возникнет желания там присутствовать и вкладывать деньги.

Точно так же Иран находится под сильным давлением с различных сторон, все еще находится под западными санкциями и все еще сталкивается с своего рода конфликтом низкого уровня с Израилем. И в этой ситуации я не думаю, что иранцы заинтересованы в продолжении этого конфликта. Поэтому и в Тегеране, и в Эр-Рияде есть причины не объединяться, а иметь менее напряженные отношения.

Регионализм стал одной из распространенных тенденций в международных отношениях, и Соединенные Штаты, похоже, приветствуют этот подход, однако на Ближнем Востоке эта тенденция имела для этой страны преимущества и недостатки одновременно, хотя и оставляла дела на усмотрение. В регионе это может снизить ответственность, затраты и внимание Соединенных Штатов, но в то же время может привести к тому, что Соединенные Штаты не будут там, когда им нужны эти прокси-группы. аффилированные с Ираном операции должны осуществляться с территории этих стран. В то же время это дает Соединенным Штатам возможность меньше концентрироваться на проблемах всего мира и больше на таких приоритетах, как противостояние Китаю. В такой ситуации, каковы выгоды и издержки такого регионализма для мировых держав?

Это еще один замечательный вопрос; Я думаю, что регионализм желателен с американской точки зрения. Соединенные Штаты не могут решить все мировые проблемы в одиночку, и наши попытки сделать это в течение последних 30 или 40 лет, как правило, не увенчались успехом.

Кроме того, Соединенным Штатам не нужно решать все эти проблемы, чтобы быть в полной безопасности в Западном полушарии. Таким образом, если местные власти могут справиться со своими собственными проблемами, США не нужно много делать, и они вмешиваются только в очень экстремальных ситуациях.

Таким образом, регионализм как общая идея имеет большой смысл. Проблема на Ближнем Востоке заключается в том, что Соединенные Штаты не поощряют регионализацию. Мы не хотели, чтобы все страны Ближнего Востока начали самостоятельно решать свои проблемы.
Вместо этого у Соединенных Штатов были особые отношения с некоторыми странами, такими как Саудовская Аравия, Израиль, Египет и Иордания, и не было никаких отношений с такими странами, как Иран. Если бы у нас были нормальные отношения со всеми этими странами, где мы разговаривали со всеми, где мы торговали со всеми, где мы могли бы использовать свое влияние для всех из них, Соединенные Штаты были бы гораздо более эффективными в продвижении регионализма или регионализма.

Конструктивный процесс – это то, что делают такие страны, как Китай или Россия. Они разговаривают со всеми, они взаимодействуют со всеми, и это на самом деле дает им больше влияния, чем иногда могли оказать Соединенные Штаты.

Мой последний вопрос касается прокси-групп. В реалистической теории международных отношений правительство известно как единица анализа. Однако в настоящее время мы наблюдаем ситуацию на Ближнем Востоке, где некоторые негосударственные субъекты, такие как хуситы, «Хезболла» и шиитские группы в Ираке, играют важную роль, а иногда даже за пределами правительств. Должны ли мы анализировать эту группу в рамках иранской повестки дня или можем предоставить им независимое агентство? Потому что у них тоже есть своя конкретная и независимая повестка дня.

оба вместе. Правительства используют всевозможные прокси-группы для продвижения своих интересов. Соединенные Штаты десятилетиями поддерживали повстанческие армии в различных странах, хотя это было на стороне Вашингтона. Таким образом, это не новый феномен, когда правительства поддерживают повстанцев или других негосударственных субъектов в попытке получить то, что они хотят.

При этом у этих групп есть свои программы. Многие из них пытаются захватить власть. По сути, они сами пытаются стать правительством и не всегда находятся под жестким контролем своих сторонников. Спонсоры имеют некоторое влияние на то, что они делают, но вы абсолютно правы. У них есть своя собственная программа, которая иногда совпадает с желаниями их покровителей, но не всегда.

Итак, я думаю, что при реалистическом подходе к международной политике мы просто признаем, что это один из инструментов, которые могущественные государства используют для продвижения своих интересов, особенно когда они не могут себе позволить делать это каким-либо другим способом.